Видеоэкология: справа стена, слева стена 

ЕСЛИ БЫ МЫ ЗНАЛИ ХОТЬ НЕМНОГО О ВИДЕОЭКОЛОГИИ, ТО НЕПРЕМЕННО ЗАХОТЕЛИ БЫ СЕБЕ ПОМОЧЬ

— Мы становимся больной нацией, и не случайно зарубежные психологи, психотерапевты так полюбили приезжать в Россию. Где еще они встретят сталь любопытный для исследований человеческий материал? — не без горечи вопрошает Филин.

Ученый с мировой известностью, доктор биологических наук, директор научно-производственного центра «Видеоэкология» Василий Антонович Филин не принадлежит к числу пессимистов. Иначе бы давно уже бросил это занятие — годами доказывать очевидное, ломясь во все двери с аргументами, результатами, доводами и, конечно же, с надеждой быть услышанным.

Зовется проблема видеоэкологией, и Филин — один из родоначальников , этого нового, пока мало известного научного направления. По причине  малоизвестности и многие беды: если бы мы помнили хотя бы о том. что 80 процентов информации человек получает через глаза, если бы вообще знали о видеоэкологии чуть больше, чем сейчас, то непременно захотели бы себе помочь. Потому что если и дальше строить города, как мы строили и строим, то нужно в десятки раз быстрее строить психиатрические больницы.

—дело всё в том,— поясняет Василий Антонович,— что глаза не могут не глядеть. Даже в темноте, даже при плотно закрытых веках, в состоянии сна, глаза совершают молниеносные движения, называемые саккадам: (от французского — «хлопок паруса»), Это явление и обозначено в науке как автоматия саккад. Независимо от воли человека глаза все время стараются что-то разглядеть и посылают при этом сигналы в мозг, как бы информируя центральную нервную систему об увиденном.

И о чем же они информируют? Утешительного, признаться, мало. Когда в поле зрения попадает гладкая (гомогенная) поверхность — голые стены. монолитное стекло, глухие заборы, плоские крыши и т. д.,— глазу не за что зацепиться. В результате в мозг поступает недостаточно информации, и зрительная система оказывается как бы в заблуждении, что «неизбежно ведет к внутреннему дискомфорту, к нервному напряжению.

Гомогенные поля (а их великое множество в крупных городах), по мнению ученого, далеко не единственное бедствие для горожан: ведь есть еще и агрессивные поля.

— Как-то в Москве,— рассказывает Василий Антонович,— проходила выставка немецкого художника Юккера, представителя, если можно так выразиться, гвоздевого искусства. Запомнилось серое полотно размером 2X1,5 метра. В него на половину длины квадратно-гнездовым способом (каждые 2 см) вбиты гвозди. Художник назвал это произведение «Агрессивное поле». Термин мне показался очень удачным: действительно, название точно соответствует ощущению, которое вызывает. Мы проводили исследования именно с такими полями. Вот типичные отзывы испытуемых: «Эти точки зло смотрят на  меня», «Множество вылупленных глаз», «Кружки черные,—как строй солдат со штыками». и т, д., и т. п.

Но ведь жители бесчисленных Черемушек — Кузьминок — Бибирева — Бирюлева живут в сплошном окружении агрессивных полей: это плоские фасады домов с одинаковыми окнами, облицованные прямоугольными плитками. Когда смотришь на точку, пытаешься зафиксировать её взглядом, не потерять и как бы заклинаешь: «смотри», «смотри», то через некоторое время возникает ощущение, что это точки смотрят на тебя, и не просто, а издеваясь. 3рительная система — в полном заблуждении, но иначе быть не может: саккада наслаивается на саккаду, невозможно ничего выделить, и опять — нервное напряжение, раздражительность, внутренняя взвинченность. Опросы жителей новых микрорайонов не утешают: около 80% процентов хотели бы куда-то переехать из столь долгожданных новых квартир. Куда? Все равно куда, Лишь бы — отсюда.

— И это закономерно,— убежден Филин.— Человек не может, нормально жить в столь вредной для него среде. Выходишь из подъезда — перед тобой стена, справа—стена, слева — тоже. Каменные джунгли, и это отнюдь не преувеличение. Я уже не говорю про круглый дом — бесконечная стена и окна, окна… В природе за долгую эволюцию человек не встречался о такими агрессивными полями, и нет механизма, от них защищающего. Вытоптанные газоны, испорченные лифты и изуродованные подъезды — это своего рода ответная реакция на агрессивную среду.

И если бы только газонами —лифтами мы разряжались, получив заряд агрессивности. Есть прямая связь, подчеркивает Филин, между ростом самоубийств, психических заболеваний, преступности и той средой, в которой обитает человек: это, не эмоции, не лирика с драматургией, а строго научные выводы, подтвержденные исследованиями.

— Рост агрессивности при таком положении неизбежен,— считает Филип, —Зрение и слух — две паши основные cенсорные системы. На зрительный вход поступают ритмические сигналы от агрессивных полей, а на слуховой — от ритмической музыки, ныне столь модной (рок, тяжелый металл и т.д.). Но нервные клетки работают в собственном режиме, а мозг не любит ритмические сигналы: мы же совершаем насилие над нашим организмом, пусть и по незнанию, по невежеству, но добровольно убиваем себя.

Не знать об этом — беда. Но знать и ничего не предпринимать — своего рода преступление, считает Филин. И точно так же, как у пас установлены нормы по загрязнению воды и воздуха, по шуму, по радиации, должны быть нормы по видеоэкологии.

Ныне за кульманами стоят сотни тысяч проектировщиков и архитекторов, чтобы создать, по сути, опасную для человека среду на многие годы вперед. Разработать нормативные акты о допустимых размерах гомогенных и агрессивных полей, убежден ученый, совсем несложно — но ведь дело должно быть поставлено на государственную основу. Каждому крупному городу необходимы советы по  видеоэкологии — им и проводить экспертизу новых проектов и зданий, и заниматься «лечением» той больной среды, которая уже есть.

Все не так безнадежно, полагает ученый, если захотеть что-то изменить. Тому же жидкому бетону можно придать любую поверхность. Или как много доброты несут в себе яркая окраска, веселые балкончики, башенки, шпили… В Норильске, например, где долгая белая зима, стены домов раскрасили яркими красками. Одна — красная, другая — зеленая, третья — голубая. Мелочь, казалось бы, а саккады проявляют себя в собственном режиме работы, и человек не так быстро устает.

Или вот такое явление — аскетизм. Что за ним? Беда наша, утверждает Филин. Вырваны с корнем—национальные традиции. Упадок культуры. Малоинтеллигентные люди утверждались порой лишь кабинетами с дубовыми панелями, непомерно тяжелой мебелью. Долой буржуазные излишества; да здравствуют прямые стены? Но, может, расчет и на то, что, войдя в кабинет, посетитель терялся (не за что глазу зацепиться  нечем душу облегчить), чувствовал себя маленьким. ничтожным винтиком. Думаете, спрашивает Василий Антонович, хозяину кабинета было уютно? Рабочий день он тоже заканчивал чаще всего совершенно разбитым. И причины тут не только в напряженной работе — в безысходном окружении плоских стен! И тот, кто первый сказал об «архитектурных излишествах», положил начало крайне вредной нам среде.

«Красота спасет мир» — это гениальное открытие Достоевского, по мы еще недостаточно оценили смысл этих слов и почти ничего не сделали для претворения их в жизнь. Удивительная вещь, заметил на прощание. Василий Антонович, ведь не сказал же Достоевский, что мир спасет, например, изобилие продуктов…

Людмила САВЕЛЬЕВА, Российская Газета

Видеоэкология — Что для глаз хорошо, а что плохо