Видеоэкология: я с детства угол рисовал 

Хобби доктора биологических наук В. Л. Филина, одного из родоначальников видеоэкологии, неотделимо от его основной деятельности — исследований в области физиологии глаза. Он собирает высказывания и даже упоминания о глазах, очах, взоре… в мировой и отечественной литературе. Перебирая странички этой коллекции, невольно выделила отрывок из «Писем русского путешественника» Н. М. Карамзина: «Ныне ввечеру чувствовал я в душе своей великую тягость и скуку; каждая мысль, которая приходила в голову, давила мозг мой; мне неловко было ни стоять, ни ходить. Я пошел в Бастион, здешнее гульбище, лег на углу вала и дал глазам своим волю перебегать от предмета к предмету. Мало-помалу голова моя облегчалась вместе с моим сердцем».

— Да-да, — предвосхитил мой вопрос Василий Антонович,— полноценный отдых в том и заключается, чтобы без каких-либо усилий «просто дать глазам волю перебегать от предмета к предмету». И этому есть глубокие научные обоснования. При фиксации неподвижной точки глаз не стоит на месте, а совершает быстрые колебательные движения. Их назвали саккадами — от французского слова «хлопок паруса». Спит ли человек, рассматривает ли живописное полотно, фиксирует ли в темноте точку — глаза непрерывно делают быстрые и непроизвольные саккады. Физиологически это объяснимо. Фоторецепторы реагируют только на перепад освещенности. А за счет саккад она всегда меняется. Рецепторы работают в собственном режиме, по определенным законам, данным нам природой.

Глаз постоянно как бы сканирует (поэлементно просматривает) видимое поле. Однако, чтобы не было сбоя, после каждого такого скачка он непременно должен за что-то «зацепиться». В природной среде каждое мгновение возникают все новые и новые пересечения, острые углы от колышущихся листиков, травинок, веток, то тут, то там проглядывают сучки. Мы еще не успеваем осмыслить всю прелесть увиденного, а саккады, одна за другой, посылают в центр, который находится в стволе головного мозга, сигнал — «сцепка произошла. все нормально». И человек чувствует себя комфортно.

—А если передо мной гладкая белая стена?

— И не только белая. Любая однообразная — гомогенная — плоскость утомляет. Глаз сделал скачок, а сигнала об изменении освещенности в мозг не поступило. Зрительная система вводится в заблуждение: действие есть, а подтверждения нет. Это все равно будто сделал шаг, а нога не ощутила тверди земной. Неудивительно — подобное приведет человека в замешательство, может на состоянии здоровья, в том числе на психике, сказаться.

Вот, кстати, характерный пример. В 20-30-х годах среди шахтеров было распространено заболевание — так называемый углекопный нистагм — вынужденные, дрожательные, маятникообразные движения глазных яблок. Ухудшалось зрительное восприятие, появлялись головная боль, тошнота. рвота. А виной всему, теперь это уже совершенно ясно, среда — постоянное. однородное поле с недостаточным для глаза числом элементов. Причем в шахтах, где добывали матовый мелкий уголь, болели чаще чем в тех, где шел блестящий черный антрацит. И отбойщики, проводившие день в черном замкнутом куполе, заболевали чаще, чем откатчики, которые и от пласта дальше, да и вагонетками, другим инструментом орудуют.

При нистагме вынужденные длительные во времени ритмические колебания глаз нарушают нормальное функционирование центральной нервной системы. Каких лекарств не перепробовали! Ничего не помогало, кроме естественной среды. Поживет человек года два на природе и хоть снова в шахту. Тогда, до войны, единственным средством, снижающим заболеваемость, была известь, которую белыми пятнами разбрасывали по забою. Ну, а теперь, как недавно сказал мне один начальник, технический прогресс внес в шахту столько разнообразия, что в ином служебном кабинете не найдешь.

— К сожалению, нечто подобное мы наблюдаем сегодня в архитектуре, на производстве. Стекло и бетон, безликие стены, огромные панели под дуб  или другое модное дерево. Смотришь, а не радуешься. Напротив. отвернуться хочется от творения рук человеческих, бежать. А куда деться горожанину? Нам что, тоже нистагм угрожает?

— Вряд ли. Ведь какая-то, пусть недостаточная, разнородность видимой среды есть. А вот постоянно испытываемый дискомфорт, неприютность отражаются на нервной системе.

Наша беда в том, что год от года размеры строительных плит и плоскости стекол растут, как бы отутюживая и гомогенизируя среду, делая ее все более однородной. Возьмите электронную, приборостроительную промышленность. Стены, халаты, шапочки — белые, столы, инструменты — светло-серые. Работают люди в столице, а условия разве что с полярными сравнить можно. 80% ежедневно уходят домой с головной болью.

Иду как-то по такому «стерильному» цеху. Одна работница сидя за новеньким монтажных» столом и под куполом, изолированная от всех помех, смотрит в щель, оставленную для оттоке воздуха. Спросил: почему? Засмущалась и говорит: глаз сам куда-то тянется. И ведь права. Операцию на конвейере давно уже автоматически, можно сказать, не глядя, выполняет, а сенсорный голод утолить нечем — одна щель-то и осталась… Дизайнер так белизной и пластиком увлекся, про вентиляцию не забыл, а видимую среду как экологический фактор к сожалению, не учел.

— Допустим, дизайнер ничего не знает про автоматику саккад — не учили! Но интуитивно (на то и художник!) подсказать верное решение, а не слепо податься моде, должен именно он. А вот вы, Василий Антонович, как бы поступили в уже создавшейся ситуации? Чем можно с минимальными затратами облегчить участь работников, попавших в белопластиковую западню? Что — раскрасили бы все?

— А почему бы и нет! Любыми, самыми яркими красками. И халаты, шапочки сделал бы цветными: зелеными, розовыми, желтыми.,. Телевизор на стол каждой монтажнице поставил бы. А по специальному видеоканалу непрерывно должны проплывать приятные для глаза пейзажи, звучать негромкая музыка. Такое психотерапевтическое воздействие ничего, кроме пользы для здоровья, а следовательно, и производства, не принесет. Кстати, я ратую за такой экологически чистый, канал телепередач, который круглосуточно должен работать на Центральном телевидении. Тогда в любое время суток утомленный работой, сутолокой очередей, транспорта — всей жизни человек, включив его и вроде бы не фиксируя внимание на экране, а выполняя каждодневные домашние обязанности, постепенно расслабится, отвлечется от накопившихся неприятностей, очистится душой,  побудет сам с собой. Сможет иными, более спокойными глазами оценить прожитый день, продумать следующий. Но это пока мои мечты… Реальное же воплощение (микромодуль) такого канала — комнаты психологической разгрузки. Они на предприятии должны быть обязательной Нельзя забывать, что в процессе эволюции долгие века у человека было очень мало конкретной информации. А в двадцатом веке из-за необходимости длительное время рассматривать цифры, схемы, таблицы читать без отдыха нагрузка на глаза возросла. Зачастую приводит это к насилованию автоматии саккад, наступает предел физических и психических сил. Им-то — саккадам и надо дать возможность проявить себя в собственном режиме работы, хотя бы периодически.

Получается, что, совершенствуя и «скругляя», борясь с архитектурными и прочими излишествами, человек, сам того не ведая, нанес удар по себе, упростил среду настолько, что автоматии саккад трудно себя проявить?

— Вот-вот. А вы не замечали, что выхватывает глаз прежде всего, когда по улице Горького к Красной площади подходишь? Шпили, уголки звезд, острые пики башен Кремля и здания Исторического музея. На них фиксируешь взгляд, ими любуешься. Вслед за древними хочется воскликнуть: лепота! Мы же в современной архитектуре используем не самые лучшие элементы природы — прямые углы, параллельные линии…

— Выходит, прав поэт! Помните, сравнивая равнодушие с овалом, П. Коган восклицает: «Я с детства не любил овал! Я с детства угол рисовал!»

— А у вас не сохранились первые рисунки сына? Посмотрите на них внимательно. Острые углы и зигзаги. Это свойственно всем детям. Можно сказать, природой предопределено. Острый угол наиболее благостен для взгляда. И в психологическом плане здесь преимущества. Острый угол как бы хранит в себе тайну. Прямой же ясен, особенно на вертикали и горизонтали. (Здесь автор не совсем корректно и точно высказывается насчёт углов, — прим. ред.)

Почему мы любуемся творениями Растрелли? Да потому, на мой взгляд, что у него на каждом квадратном метре столько элементов, сколько необходимо для (автоматии саккад, и расположены эти элементы по эстетическим законам. У нас же кругом сплошная стена, порой без единого декоративного элемента.

— Но ведь и проблемы, Василий Антонович, у нас сейчас другие! Массовое строительство, необходимость всех обеспечить отдельной квартирой. До «лепнины» ли тут?

— Конечно, индустрия строительства сводит порой на нет интересные задумки архитекторов. Посмотрите и на, так сказать, индивидуальные проекты. Неподалеку от Свято-Данилова монастыря огромный Монетный двор. На целый квартал и весь из ребер. Стоишь перед ним, и возникает исключительно неприятное ощущение. Театр на Таганке. Стена, обращенная к Садовому кольцу, сплошь гомогенное полотно. Или Дворец молодежи у метро «Фрунзенская». Если смотреть на его колонны вкось, они сливаются, сглаживаются.

Почему в США не строили типовые дома

Из-за малого числа элементов — много прямых углов, линий. Вряд ли какой турист захочет сфотографироваться на фоне такого «уникального» дома.

…Как-то в Москве проходила выставка немецкого художника Г. Юнкера, представителя, если можно так выразиться, гвоздевого. искусства. Запомнилось серое полотно размером 2 X 1,5 метра. В него на половину длины квадратно-гнездовым способом (каждые 2 сантиметра) вбиты гвозди. Художник назвал это произведение «Агрессивное поле». Мне показался термин удачным. Обеспечить глазом фиксацию точки (шляпки гвоздя) невозможно.

Куда ни кинь взгляд — одни гвозди. Все одинаковы. Смотришь на один, и нет уверенности, что видишь именно его. Зрительная система приходит в полное заблуждение: саккада наслаивается на саккаду, невозможно ничего выделить, отделить одну от другой — честно скажу, состояние неприятное. А тут еще один психологический момент. Когда смотришь на точку, пытаешься ее зафиксировать взглядом, не потерять и как бы заклинаешь: смотри, смотри.., то через некоторое время возникает ощущение, что не ты смотришь, а точки смотрят на тебя, причем как бы издеваясь, не моргнув глазом. А я бессилен и ничего не могу сделать.

Вот такие агрессивные доля заполонили нашу архитектуру. Окна, подобно гвоздям на полотне, расположились равномерно. И не парадокс ли, 70% жителей -новых микрорайонов, по опросам, хотели бы куда-то переехать из столь долгожданных новых квартир. Куда? В приятное для глаза и души место. Их легко понять: выходишь из подъезда — перед тобой стена, справа — стена, слева — тоже. Неуютно! Я уж не говорю про круглый дом — бесконечная стена и окна, окна… В природе за долгую эволюцию человек не встречался с такими агрессивными полями, и нет механизма, от них защищающего. Не потому ли урбанизация, по данным ВОЗ неуклонно ведёт к росту психических заболеваний?

— Все это так. Но мы живем в реальном мире, и просто констатировать, объяснить человеку, почему ему плохо, а не помочь преодолеть дискомфорт, было бы, по-моему, не честно. Подскажите, что в наших силах сделать?

— Что касается архитектуры, то прежде всего нельзя строить такие гомогенные да еще и агрессивные массивы. Их «разбить» нетрудно. Жидкому бетону можно придать любую поверхность. Яркая окраска, веселые балкончики, башенки, шпили… Очевидно, скоро мы к этому придем. Да и сейчас можно обнаружить элементы верного подхода к решению проблемы. В Норильске, например, где долгая белая зима, стены домов раскрасили яркими красками. Одна — красная, другая — зеленая, третья — голубая. В маленьком городке в Сибири, кажется, Стрежевом, разбросаны по улицам и перекресткам оригинальные красочные палатки для розничной торговли, выделяются запоминающимся пятном автобусные остановки.

Главное— создавать среду. В идеале она не должна отличаться от естественной. Тогда горожанину не захочется бежать из города. Тут за образец можно взять Зеленоград, Новосибирский академгородок, когда вроде бы стандартные дома «прячутся», удачно вписываясь, среди деревьев. Хороши фонтаны, скульптуры, выполненные по законам автоматии саккад, где все углы остры, как в природе…

— С вашей точки зрения, рюшечки, вазочки, горшочки, бантики, рамочки, картинки не есть то мещанство, с которым еще в недавние времена призывали бороться?

— Отнюдь. Естественно, что человек, оторвавшись от природы, нес в жилье ее элементы. Это и резьба деревянных наличников, и луковки церквей, и растительный орнамент в переплетений кружев и очаг (печь, камин) с приковывающими к себе взгляд языками пламени…

Что скрывалось за аскетизмом, проповедовавшимся в не столь давние годы? Беда наша! Вырваны с корнем национальные традиции. Упадок культуры. Малоинтеллигентные люди самоутверждались  порой лишь кабинетами с дубовыми панелями, непомерной тяжелой мебелью. Принять решение снести какую-то там арку для такого человека груда не представляло. Не было в ней потребности, не было любования сооружением, и не было даже мысли, что это кто-то руками делал, кто-то свой труд, свою мысль вложил. Так и храмы сметали, не задумываясь. Все это потом волной выхлестнулось на архитектуру, даже подведена была идеология: долой буржуазные излишества, да здравствуют прямые стены! ?

Церковь Покрова в Филях (1693 год), славящаяся совершенством форм и великолепием белокаменного декоративного убранства, завораживает взгляд любого «аскета».

Войдя в кабинет посетитель терялся, что глазу зацепиться, нечем душу облегчить, чувствовал себя маленьким, ничтожным винтиком без инициативы и своего мнения. Думаете, хозяину кабинета уютно было? Рабочий день он тоже заканчивал чаще всего совершенно разбитым. И причины тут не только в напряженной работе — в безысходном окружении плоских стен! Да и дома у таких людей по большей части было все казенное, зачехленное (вспомните «Новое назначение» А. Бека). : .

Это относится и к сегодняшним дням. Деревянные панели и двери в служебных помещениях, стенки под дерево заполняют все плоскости холлов, комнат и коридоров многих квартир. Возможно, удобно хозяйке вот так разом закрыть, засунуть одежду, обувь, книги, журналы, прочие вещи за полированные дверцы шкафов. Всегда порядок. Только вот бежать из такого холодного дома хочется…

— Особенно — я тоже это  замечала — детям. Они еще не понимают, объяснить толком не могут, но от товарища, где мебель с бору по сосенке, где книги и игрушки вперемешку, какие-то нелепые картинки (пусть даже кнопками к стене приколоты) уходить не  хотят. А мать или бабушка недоумевают, чего ему дома не сидится, когда гарнитур такой красивый — полгода в очереди отмечались…

— Важно, чтобы в интерьере комнаты не было однообразия. Любые репродукции. С моей, например, точки зрения, что может убыть лучше Кандинского! В этот спрессованный пейзаж, как и в глубь леса, можно всматриваться бесконечно.

— Ну а тем, кто не приемлет Кандинского, Малевича, Татлина?

— Тут ограничений нет — Шишкин, Куинджи, Айвазовский, Саврасов… Эстамп, графика, скульптура — словом, что душе угодно. А проще всего комнатные цветы. Особенно большие разрушающие гомогенность, и это  важнее всего в интерьере детской. Замечено, что если ребенок от 3 до 18 месяцев пребывает в серой, скучной, однородной среде, это отражается на его развитии. Он не видит мир таким, как он есть. Краски тускнеют. Он медленнее читает. Причина в том, что младенец видит в несколько раз хуже взрослого. Без яркого, контрастного окружения трансформируется заложенная природой связь между сенсорным и зрительным аппаратами. Став взрослым, такой человек к ряду профессий будет непригоден- Например, в летчики, космонавты, операторы его не возьмут.

Сделать же комнату ребенка радостной, многоликой, право же не трудно. Подойдите с выдумкой, раскрасьте обои. Научите ребенка строить из кубиков яркие пирамидки, башенки, замки. Пусть рисует звезды, снежинки, рассматривает причудливые морозные узоры на стекле, облака в небе, резные листочки комнатных растений, подберет веточку во время прогулки в лесу (а лес — еще раз хочу подчеркнуть — не только свежий воздух), сам выберет место, где ее поставить. Только не поучайте его лишний раз, не определяйте место вазочке. Доверьтесь природной интуиции вашего ребенка— она не подведет!

Еще один важный момент. Нужно периодически делать перестановку, перевешивать картины, гравюры. В этом кроется огромный психологический Фактор. Даже в рабочей комнате перестановка столов, изменение интерьера вносят оживление. Меняя видимую среду, мы воздействуем на свой эмоциональный настрой. А если еще внести новый элемент — цветок, свечу, салфеточку, положить на диван подушку,— эффект будет усилен. Так, вроде бы незаметно, мы можем бороться не только с гомогенными, но и агрессивными полями. Кстати, совсем забыл про кафель. Не замечали, как неуютно на станциях метро, которые им выложены? Особенно ровными рядами. Получается та же агрессивная среда: Даже вверх углом, как, скажем, на «Ленинском проспекте», и то приятнее. Видел на одном заводе, рабочие сами закрасили масляной краской стены цеха, выложенные кафелем. Инстинктивно воспротивились. А мы порой стены собственной кухни в агрессивные поля превращаем. Немного кафеля у плиты, раковины, конечно, удобно. Остальное, поверьте, лучше обоями оклеить.

Итак, Василий Антонович, вы ратуете за контраст во всем — окраске автомобилей, станков, стен, игрушек, асфальта, рабочих халатов…

— …И повседневной одежды тоже. Я понимаю, что о вкусах не спорят. И средства не у всех одинаковы. Поэтому не буду рекомендовать всем одеваться у Вячеслава Зайцева. Но кое-что заимствовать… Ибо считаю: в его моделях достигнута гармония контрастных линий и цветов, их резких, порой неожиданных сочетании. Художник использует много острых углов, складок. Просмотр таких моделей — зрелище эстетичное. И это еще одна возможность, как говорил великий историк, «ДАТЬ ГЛАЗАМ СВОИМ ВОЛЮ ПЕРЕБЕГАТЬ ОТ ПРЕДМЕТА К ПРЕДМЕТУ».

Беседу вела Наталия Савина.

Видеоэкология — Что для глаз хорошо, а что плохо

Видеоэкология — Что для глаз хорошо, а что плохо